Как я не замечала хромоту дедушки, или...

Моя бабушка по отцовской линии не отличалась желанием рассказывать что-то о себе и семье. Мы с родителями несколько лет жили с ней, потом так получилось, что я, уже будучи подростком, осталась жить с ней одна. Вот, казалось бы, столько возможностей поговорить тихими зимними вечерами при свечах (в начале двухтысячных в нашем городе были «веерные» отключения электричества). Но на все вопросы она морщилась и отвечала односложно: «Да», «Нет» — или просто говорила, что не хочет вспоминать. Можно было подумать, что в семье случилась какая-то неприятная история, или предки спасались от преследования, или еще что-то. Но нет. Она просто не видела смысла вспоминать и рассказывать, возможно, не хотела признавать ошибочными какие-то свои решения или думала, что ее осудят.

Точно такой же немногословной она была и с моим папой, своим сыном. Например, он много раз спрашивал, почему и для чего они с дедушкой уехали в молодости в Сибирь, а потом вернулись обратно. А бабушка отвечала неизменно: «Дураками были». И более подробного ответа добиться от нее было невозможно.

Конечно, это было ее право. Я не придавала большого значения ее молчанию, ну не хочет говорить — не надо. Но повзрослев, я поняла, что это оставило огромный пробел в истории семьи. Несомненно, она многое знала и могла рассказать, но унесла все это с собой.

Открытия начались уже после ее смерти. Например, от дяди, ее сына, я узнала, что она много лет работала в библиотеке одного из вузов нашего города. И пазл у меня в голове сложился! Она очень любила книги, имела большую домашнюю библиотеку и, что самое интересное, любила сортировать их, переписывать, аккуратно вносила каждую новую книгу в специальную тетрадку. Эта тетрадка, изрядно потрепанная, исписанная вдоль и поперек ее круглым почерком, до сих пор хранится у моих родителей вместе с книгами, и ею до сих пор можно пользоваться как каталогом. И почему только будучи ребенком и беря книги из ее шкафа, я не спросила, откуда она знает, как создавать книжные каталоги?..

Но самое ошеломительное открытие я сделала о ее муже, своем дедушке, через много лет после его смерти. «У твоего дедушки одна нога была короче другой на 8 сантиметров, и он здорово хромал», — обронил как-то между делом мой дядя, когда мы созванивались с ним по ватсап и я расспрашивала его о нашей родословной. На всякий случай я дважды уточнила у дяди имя и фамилию дедушки — ошибки быть не могло.

С дедушкой связана еще одна история с очевидным фактом, который я не замечала. Много лет назад он помогал моим родителям строить кооперативную квартиру и сам устанавливал батареи. И так как он был хорошим строителем, он знал некоторые профессиональные секреты. Например, он заложил в стояк батареи монетку, чтобы вода не сразу уходила к соседям, а делала дополнительный круг по нашему радиатору — так сохранялось больше тепла. Монетка начала тихонько стучать, когда пустили воду, и дед заверил, что со временем она приварится к батарее из-за горячей воды и стук прекратится. Этот стук я слышала каждый вечер в течение многих лет, когда жила у родителей, но спросила у мамы, откуда он, только недавно. И она рассказала мне эту историю, и теперь я так рада, что монетка почему-то до сих пор не приварилась и продолжает стучать…

Сестру бабушки по отцовской линии я помню плохо — видела ее один раз в жизни, когда она приезжала в гости к бабушке из Москвы. Тогда мы мало говорили: мне было лет 10-12, а она не очень любила детей, может быть, потому что не имела своих. Она очень много курила и почему-то рассказала мне, что у нее испортились босоножки, которые она купила за какие-то бешеные деньги — такие большие, что я от удивления не смогла даже ничего ответить. Она была младшей в семье, но умерла первой — от инсульта. А через 20 лет после ее смерти мой дядя, который хорошо ее знал, рассказал, что у нее было несколько образований и она много лет работала врачом сборной СССР по тяжелой атлетике. И прислал несколько фото, на которых накачанные спортсмены, чемпионы всего и вся, позируют рядом с хрупкой блондинкой — сестрой бабушки. Возможно, я никогда не узнала бы этого, если бы не попросила дядю рассказать о ней.

С дядей мы продолжаем созваниваться, и я тщательно записываю на диктофон и в тетрадку его воспоминания обо всем, что связано с нашей семьей, даже о том, что я помню сама или что происходило на моих глазах. Многое потом уточняю и переспрашиваю у своего папы — и часто видение одного и того же кардинально расходится. И тут уже неважно, кто прав. Важно, что у меня будут обе точки зрения, а значит, более полная картина.

А еще в отдельную тетрадку я записываю свои личные воспоминания из детства: как жила наша семья, в какой квартире жили родственники, что росло на огороде, как я ходила в сельскую школу, как мы переехали в город, что мне рассказывали о прабабушке и прадедушке. Я не знаю, спросит ли у меня кто-нибудь когда-нибудь об этом, но я уверена, что мои воспоминания будут с годами только ценнее, и мне бы очень не хотелось навсегда унести их с собой, как сделала это моя бабушка.