Как рожали и воспитывали детей русские крестьяне

Период беременности считался крайне опасным временем как для будущей матери, так и для окружавших ее людей. Крестьяне полагали, что дитя в утробе является объектом пристального внимания потусторонних сил. Считалось, что поведение и образ жизни беременной способны определить, как пройдут роды и как сложится дальнейшая жизнь ребенка.

На крестьянку накладывались многие ограничения, необходимые для того, чтобы беременность прошла легко и она впоследствии произвела на свет здорового и счастливого ребенка. Беременным запрещалось пинать собак, иначе младенца ждала ранняя (собачья) старость. Не стоило поднимать руки выше головы, в противном случае пуповина обвивается вокруг горла. Чтобы избежать тяжелых родов, нельзя сидеть на камне. Также нужно всячески опасаться змей, которые могут похитить судьбу будущего ребенка.

Крестьянки понимали, что рождение мальчика принесет больше благ семье, и старались своим поведением обеспечить рождение наследника. Чтобы справиться с этой задачей, еще на свадьбе невесте на колени сажали малышей мужского пола. Почувствовав первые шевеления плода, будущей маме нужно было девять дней умываться только снегом или холодной водой. Кроме того, беременные старались не произносить женских имен и читали различные заговоры на рождение мальчика.

Если рождение ребенка приходилось на лето, то женщины до последнего продолжали работать, не подавая вида, и падали рожать в лесу, в поле или на сенокосе. Крестьянки поступали так из суеверных соображений. Считалось, что беременная может стать причиной порчи, сглаза, оговоров и «отмучается» за каждого, кто узнает о времени начала родов. Именно поэтому женщины до последнего  терпели схватки.

В родах женщине помогала повитуха, а иногда мать или свекровь. Если в доме некому было помочь роженице, то с женщиной оставался муж.
В некоторых регионах «партнерские» роды были вполне приняты. Муж оказывал повитухе всяческое содействие: по ее указанию поддерживал жену за подмышки, встряхивал ее, поил жену изо рта в рот «наподобие голубя». Иногда, чтобы облегчить роды, роженицу просили переступить через мужа, лежащего на полу, или, наоборот, муж, читая молитвы, переступал через ноги жены. Для облегчения болей мужчин заставляли имитировать родовые стоны и тем самым как бы забирать часть страданий женщины на себя.

При всем при этом требовалось, чтобы роды проходили в тишине. Роженице запрещалось разговаривать. Если она, забывшись от боли, начинала ругать своего мужа, «виновного» в ее положении, женщину могли обвинить в том, что она ранее была мужу неверна.

Перерезание пуповины было наполнено символическим смыслом. Пуповину девочек перерезали ножницами над разложенным рукоделием или гребенкой для пряжи. Пуповину мальчиков перерезали ножом над металлическими орудиями и инструментами мужских профессий. В недавнем прошлом этнографы фиксировали случаи, когда пуповину мальчиков перерезали над книгами, чтобы обеспечить им успешную учебу в школе.

Плаценту не выбрасывали, а мыли, заворачивали в тряпицу, перевязывали красной лентой и закапывали в местах, обладающих магической силой: под печью, под порогом или в красном углу. В некоторых губерниях было принято последы всех детей, родившихся в одной семье, закапывать в одном месте — чтобы братья и сестры жили дружно.

Если во время родов не лопался околоплодный пузырь и ребенок рождался вместе с  ним, говорили, что малыш родился «в рубашке», и это считалось очень добрым знаком. Пузырь высушивали, зашивали в мешочек и делали из него оберег, который носили на шее и передавали из поколения в поколение.

Как назвать ребенка, обычно решали крестные родители. Они выбирали имя в соответствии с церковным календарем (святцами). Девочке давали имя той святой, день памяти которой приходился на восемь дней вперед или назад от дня ее рождения. Мальчика называли именем святого, день памяти которого отмечался в течение восьми дней после появления малыша. Святой, в честь которого был назван ребенок, становился его покровителем.

Среди крестьян нередки были случаи, когда имя ребенку давала повивальная бабка. Если новорожденный был слабым, чтобы «укрепить» его, повитуха сразу после родов крестила ребенка и давала ему имя. При этом она произносила соответствующие молитвы и окунала младенца в освященную воду. По прошествии некоторого времени могло совершаться официальное крещение, при котором священник, как правило, не менял имени, данного повитухой.

Постелью младенцу служил положенный на дно люльки соломенный матрасик или просто настеленные толстым слоем солома, сено, старая одежда, тряпки. Перед тем как впервые положить малыша в колыбельку, взрослые члены семьи предпринимали разные магические действия, которые должны были защитить малыша от нечистой силы, сделать его здоровым и подарить крепкий сон.

Люльку окропляли святой водой, подвешивали к ней иконку или крестик, окуривали ладаном, читали заговоры. Чтобы защитить новорожденного от нечистой силы, под матрас клали острые предметы, например, нож или ножницы. Для того чтобы обитатель колыбели крепко спал, стоило положить под матрас свиной хрящик и сон-траву. Иногда, перед тем как уложить в колыбель младенца, в нее сажали кота, чтобы тот принял на себя все несчастия, которые могли обрушиться на ребенка.

Справедливо может показаться, что решение подвесить детскую люльку к потолочной балке было продиктовано стремлением сэкономить место в не слишком просторной и многолюдной крестьянской избе. Однако это имело еще и сакральный смысл. Русские крестьяне считали, что младенец, спящий в колыбели, подвешенной над полом, отрезан от «иного мира», из которого он пришел в мир живых. Если новорожденного положить в кроватку, стоящую на полу или на земле, то нечистая сила может забрать его у людей.

Грудное вскармливание было основой рациона большинства детей. Отказ от кормления грудью считался величайшим грехом. Кормили детей по требованию, считая, что, «если плачет, значит, оно голодно». Предполагалось, что кормление грудью создает между матерью и ребенком очень сильную связь. Настолько прочную, что она сохранится даже в случае смерти одного из них. Крестьяне верили, что умершая мать может приходить по ночам кормить ребенка, а умерший младенец еще какое-то время ходит сосать грудь живой матери.

При этом материнское молоко не считали достаточным для питания и уже с первых месяцев малышу начинали предлагать различные добавки. Через самодельную соску, сделанную из рогов домашних животных, детям давали коровье молоко, разбавленное водой или крупяным отваром. Могли напоить чаем или квасом. В тряпочку заворачивали протертые овощи, хлеб, кашу и давали такую «соску» детям.

В возрасте нескольких месяцев детям уже предлагали жидкие молочные каши, баранки или кренделя, предварительно пережеванные матерью. В 5-6 месяцев каша становилась непременной частью младенческого рациона. Для грудничков ее варили в специальных маленьких горшочках — «кашниках», «махотках», «молочниках». Кроме каши, в полгода ребенок уже ел хлеб, картошку, капусту, грибы, лук, огурцы; не считалось вредным покормить его щами.

В 3-4 года малыш уже ел все, но еще имел право не подчиняться общему расписанию. Обычно он ел вместе со взрослыми, но, если, заигравшись на улице, пропускал обед, мать давала ему хлеба и разрешала перекусить.

Девочки с рождения были при матери, а вот про мальчиков считалось, что «парнишка к отцу больше льнет». Отец и сын якобы с самого рождения имели очень прочную связь и хорошо понимали друг друга. На практике же мужчины не касались детей, пока те не выходили из младенческого возраста. Отец начинал делать для подросшего сына игрушки, брал его на колени. Активная совместная работа отца и сына начиналась уже ближе к подростковому возрасту.

Лет до 7-8 главный уход за мальчиком был на матери. Достигнув этого возраста, он должен был «отлепиться от мамы» и перейти под влияние отца, чтобы научиться у него правильному мужскому поведению. Если мальчик после достижения определенного возраста продолжал предпочитать мать, его дразнили «маткичом», «маменькиным сынком», «запазушным ребенком».

Даже несмотря на большую занятость, женщины старались находить время, чтобы «потетёшить» маленьких детей. Они пели малышам песни, играли с ними в пальчики и ладушки, рассказывали потешки, подкидывали, раскачивали на коленях. Кормить ребенка грудью было принято до 1,5-2 лет (на протяжении трех Великих постов). Грудное вскармливание имело символическое значение — придавало ребенку качества «своего».

Ухаживать за детьми женщине помогали бабушки и старшие дочери. Уже с 5 лет девочки учились смотреть за младенцами. Они умели укачивать, пеленать, делать соски из ткани, кормить младенца из рожка, пели песни, рассказывали пестушки. Маленькие няньки обычно гордились своей ролью и охотно присматривали за малышами. К 10 годам девочка уже могла присматривать одновременно за двумя-тремя детьми. Она могла не только воспитывать своих младших братьев и сестер, но и наниматься няней. Так, например, на Русском Севере наем в пестуньи на время сельскохозяйственных работ стоил от трех до пяти рублей. В Тверской губернии няньке за работу в летний период полагалось семь пудов муки, отрез на платье в восемь аршин, кашемировая «шалинка» и полторы меры яблок.